Алексей Горшенин: Кормилец Джек

У геолога Илюхина была собака — кобель породы сибирская лайка. Красавец-пес! Сам весь белый, а спина черная, словно попоной ее кто прикрыл. И черные чулочки на лапах. А сзади хвост бубликом. А уж умный, уж толковый был — не передать! И на любого зверя годился охотиться, и спутником в трудных маршрутах был надежный, и понимал хозяина с полуслова. В общем, золото, а не пес!

Илюхин свою собаку, естественно, любил. И ни на кого бы его сроду не променял, никогда бы с ним не расстался. Если б не жизнь распроклятая, поставившая все с ног на голову. В управлении, где Илюхин работал, дела пошли хуже некуда, и половина сотрудников, а в их числе и он, были сокращены, другой работы не находилось, содержать себя и Джека стало не на что. В последние недели они жили буквально на хлебе и воде. Джек похудел. Он не жаловался, не скулил. Просто смотрел на хозяина печальными, все понимающими глазами. Или молча тыкался ему мордой в колени. Илюхину было стыдно перед верным другом, но как изменить положение, он не знал.

И все чаще задумывался он о том, а не продать ли Джека. Так, по крайней мере, он его от страданий и голодной смерти избавит. Наконец, после долгих терзаний решился. Тем более что и покупатель уже наметился. Увидел их как-то с Джеком на опушке пригородного леска, где они гуляли, проезжавший мимо крутой коммерсант. Остановился и уже глаз от собаки отвести не мог. Продай, говорит, хорошо заплачу. Заупрямился тогда Илюхин. А коммерсант не отставал. Чтобы отвязаться, Илюхин сказал, что подумает и даст окончательный ответ через неделю на этом же месте. Теперь вот вел Джека, чтобы расстаться с ним навсегда.

По пути тлела надежда, что покупатель раздумает или забудет и не придет, хотя, с другой стороны, это же и пугало — что им тогда с Джеком делать.

Но покупатель их уже поджидал. Рассчитался он щедро (Илюхин давно таких денег не видел) и, сразу же надев на Джека красивый ошейник с поводком, потянул его к машине.

Джек недоуменно повернулся к хозяину. Илюхину на глаза навернулись слезы. Он с нежностью потрепал Джека по загривку и осевшим вдруг голосом приказал: «Иди, Джек, иди!»

Джек, то и дело оглядываясь, неохотно тащился за покупателем. Коммерсант открыл переднюю дверцу своего джипа и подтолкнул Джека. Тот запрыгнул на сиденье, дверца за ним захлопнулась. Стекло было приспущено, и Джек, высунув голову в окно, залаял.

Было в этом лае и тоска, и отчаянье, и мольба не бросать его, не отдавать чужим людям, и клятва в собачьей верности, и даже, как показалось Илюхину, обещание вернуться.

Илюхину к горлу подкатил тугой горький комок. Он резко повернулся и почти побежал прочь. Он слышал, как загудел мотор, джип резко взял с места в карьер, унося с собой обрывки собачьего лая…

С горя Илюхин, вообще-то не отличавшийся особой тягой к спиртному, запил. Он пил, роняя горькие слезы в стакан, проклинал дурную нынешнюю жизнь, себя и заочно просил у потерянного друга, с которым было столько прожито и пережито, прощения. Так продолжалось дня три, а утром четвертого Илюхину показалось, что кто-то царапается в дверь. Пребывая в тяжелом безрадостном похмелье, он прислушивался к настойчивому царапанью и думал, что вот уже и крыша у него начинает ехать, и скоро придут в гости зеленые человечки. Но тут вслед за царапаньем раздалось знакомое поскуливание, и Илюхин с колотящимся сердцем соскочил с дивана. Он открыл входную дверь, и тут же белый пес с черной попонкой на спине и хвостом-бубликом с радостным лаем бросился ему на плечи. Сомнений не оставалось: это был Джек.

А Джек тыкался мокрым носом Илюхину в губы, лизал щеки, улыбался (морщил нос, показывая в улыбке белоснежные зубы), прижимал уши, быстро-быстро махал бубликом хвоста, приседал и снова бросался на плечи — в общем, выказывал такую бурную собачью радость, будто не виделись они вечность.

— Ты что же, удрал? — спросил Илюхин, покачав головой.

— Гав, гав! — утвердительно пролаял Джек и виновато потупился, словно извинялся за ослушание.

— Ну и ладно, ну и молодец! — повеселел Илюхин.

Жизнь потекла своим чередом. Работы по-прежнему не было, зато оставались еще деньги, вырученные за Джека.

К сожалению, все имеет свойство когда-нибудь кончаться. Особенно деньги. И снова подошло время, когда перед Илюхиным ребром встал вопрос, как жить дальше, где найти средства к существованию.

Но теперь Илюхин голову долго не ломал. Утречком они отправились с Джеком на Птичий рынок, где шла торговля всякой живностью. Ушли вдвоем, а вернулся домой Илюхин один, но с приличной суммой, и стал ждать. Через пару дней Джек уже скребся в дверь родной квартиры.

История с продажей Джека повторяется теперь всякий раз, как только кончаются у Илюхина деньги. Умный пес прекрасно понял правила игры, и показывает прямо-таки артистический талант, которого хозяин раньше в нем и не замечал, когда приходит пора показывать покупателям товар, то есть его, Джека, лицом. Он устраивает целые представления. От покупателей нет отбоя. С каждым разом он растет в цене. Оба — и пес, и хозяин — посвежели, округлились, забыли о голодных днях. А Илюхин теперь и представить себе не может, что бы он делал без любимого Джека, без своего пса-кормильца. Правда, в последнее время подумывает Илюхин, что пора, наверное, менять им место жительства от греха подальше, пока они тут окончательно не примелькались. Мечтает даже о гастрольном туре по городам России — продал Джека разок-другой в одном месте, переехал в другой… А что — нормальный бизнес в российских рыночных условиях…